Счастливых бандитов не бывает - Страница 4

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

— Может, француза на Тиходонск поставим? — спросил Шмайсер и сам заржал. На этот раз его юмор понравился. Все засмеялись и принялись развивать шутку.

Скрытая камера продолжала работать, хотя «терка», по всем приметам, уже закончилась и начиналась обычная пьянка…

* * *

Судьба Василия Михайловича Ныркова, как и судьба любого милицейского начальника, напоминала прыгающий температурный график больного лихорадкой, либо зубчатую линию, отражающую результаты опроса барона Мюнхгаузена на детекторе лжи, либо просто профиль Большого Кавказского хребта: пик, провал, пик, провал, пик… Он дослужился до руководителя Тиходонского РУБОП, получил генерал-майора, а когда прежний губернатор Лыков снял бывшего начальника УВД Крамского, то поставил его исполнять обязанности. Но колесо истории со скрипом провернулось: Лыкова самого отправили в отставку, начальником УВД стал приехавший «варяг» Глазурин, а поскольку РУБОПы расформировали, то «исполняющего обязанности» задвинули в заместители по оперработе. И то временно, в ожидании, пока он достигнет возрастного потолка, до которого оставалось совсем немного.

И вот дождались: у Ныркова юбилей — 55 лет.

«У Светки Соколовой день рожденья,
ей сегодня …надцать лет.
Я несу подарок, поздравленье
и красивый розовый букет…»

Вчера его торжественно поздравили, вручили грамоту и именной «ПМ». Сегодня в «Эсквайре» состоится банкет: а куда деваться — «зажать» такую дату неудобно, хотя, считай, это праздник со слезами на глазах. Все равно что отмечать годовщину свадьбы в день развода.

Лис при полном параде, даже ботинки уже обул, ходил взад-вперед по квартире, нетерпеливо поглядывая на дверь спальни.

— Я уже скоро! — крикнула оттуда Ребенок.

Он так редко бывает дома, что иногда не помнит, сколько у него комнат. Да и какое это имеет значение. Сейчас самое время сосчитать: раз, два… Три. Просторные, светлые. Когда-то считалось, что это хоромы. Но сейчас другие стандарты. Почти у всех руководителей его уровня — коттеджи. По два, три, пять миллионов долларов. И он мог бы, конечно, такой построить, но боялся: вдруг спросят — как оправдаться? Хотя эти, нынешние, ничего не опасаются. И недаром — действительно никто с них не спрашивает. Может, они больше него знают? Может, какая-то у них негласная установка есть? Типа сговора: своих не трогать: если лояльны к начальству, пусть что хотят, то творят? А ему не сообщили, потому что он всегда избегал круговой поруки… Может, у них и тайные знаки имеются, по которым они своих узнают? Особые слова, мимика, специальные рукопожатия… Как у масонов когда-то…

Да ладно, хрен с ним, с домом. Им с Катькой площадей хватает. Район отличный, даже купол нового храма прямо из окна виден. И комплекс двадцативосьмиэтажных высоток допоздна отражает солнце своими зеркальными стеклами так, что глаза слепит. Раньше это был Кировский сквер: памятник Кирову, за ним — вечно сухой фонтан, а дальше — ветхие, разваливающиеся домишки. Теперь сквер называется Покровским, вместо Кирова державно стоит императрица Елизавета, за ней красивый, будто игрушечный, Покровский храм и стройные голубые небоскребы.

Лет тридцать назад если бы кто-то предсказал такую метаморфозу, то сразу бы угодил в тюрьму или психушку. А может, это как-то связано? Киров — с бездействующим фонтаном и трущобами, а Елизавета Петровна — с храмом и элитными новостройками? Да нет, это все с новыми временами связано. Спроса нет, ответа нет, пиз…ть можно безнаказанно, огромные краденые деньги попадают в легальный оборот и вздувают цены до небес… В голубых высотках метр пыльных бетонных казематов вытягивает почти сто тысяч, на материнский капитал вполне можно купить полтора метра, чтобы еще ремонт сделать…

Лис тряхнул головой. В последнее время мысли то и дело самовольно заезжают куда не надо. При чем здесь экономика и политика? Он о жене думает, о Катюше… Квартира у них вполне приличная, мебель хорошая… Хотя она говорит, что книжные стеллажи уже вышли из моды. И обои в гостиной никто не клеит, для этого есть венецианская штукатурка. Но если ее послушать, то все нормальные люди живут в виллах на Канарах. Там ни стеллажей, ни обоев нет. Или на крайний случай — в Черногории. У однокурсницы Оксаны родители каждое лето ездят в Черногорию, собираются купить там летний домик. Выгодное вложение капитала, удобно, и вообще. Элегантная покупка, выразилась Ребенок.

Про Черногорию Лис знал только, что в начале 90-х, когда Балканы полыхали, черногорцы повели себя достойно. Во всяком случае, остались с сербами, не отделились, как другие. Вместе против босняков воевали, против натовцев. А потом доллары-марочки все-таки взяли свое, свинтили крышу… Кажется, сейчас Черногория в НАТО собирается вступать, заявки пишет. А может, уже вступила? Лис точно не знал. Но на фига, спрашивается, нужен этот летний домик?

— Фил, сумочку мою подай! В прихожей, на трюмо!

Он нашел сумочку, приоткрыл дверь. В проеме мелькнуло темно-красное кружевное белье и маленькая, почти детская, грудь.

— Эй, нельзя!

Ребенок схватила сумочку, захлопнула дверь. Красоту она наводит без посторонних глаз: вычитала где-то, что мужу это видеть не нужно.

Лис снова прошелся по коридору, остановился перед зеркалом. Одернул пиджак. Да и он тоже вполне еще ничего. Признаков живота не видно. Выправка присутствует. И даже костюм сидит неплохо. Претензий в плане своей внешности он не имел, даже не задумывался об этом. Как и всякий нормальный мужик. Стрижка под «ноль», правда, смотрится немного вызывающе…